Принято говорить, что короля играет свита. Это означает, что ближайшее окружение монархов может рассказать о них больше, чем попытка написать портрет самих самодержцев. Попробуем рассмотреть некоторые лица из окружения Александра I и Николая I и дать им краткие характеристики.
Михаилу Михайловичу Сперанскому сказочно повезло. Сын священника, он стал в начале XIX в. вторым лицом в империи, фаворитом Александра I. Сперанский появился на бюрократической службе в тот момент, когда Зимнему дворцу понадобились люди с идеями, владеющие пером, талантливые во всех отношениях. Однако его взлёт стал следствием редкостных качеств самого Михаила Михайловича. Он был необыкновенно трудолюбив, прекрасно образован, знал несколько иностранных языков, умел чётко излагать мысли на бумаге. Александр I не зря называл его своей правой рукой, прекрасно понимая, что Сперанский один заменял несколько комитетов или комиссий. Современники же наградили его единственным в своём роде титулом – «звезда российской бюрократии».
С 1807 г. начинается непосредственная работа Сперанского с императором, вершиной которой стал план конституционного преобразования Российского государства. Монарх ценил своего талантливого помощника, и всё-таки в начале 1812 г. они разошлись, причём разошлись с громким скандалом. Причин тому было много, и главная состояла в том, что против «дерзкого поповича» выступили сестра императора великая княгиня Екатерина Павловна, московский генерал-губернатор Ф. А. Ростопчин, министр полиции А. Д. Балашов, статс-секретарь княжества Финляндского К. Армсфельдт и даже агент французского короля в изгнании де Варнег.
Однако причиной опалы Сперанского была не только ненависть к нему со стороны знати, но и характер отношений с императором. Отношения же являлись чисто деловыми, и их прекращение не оставило в душе мо-нарха щемящей пустоты. Сперанский был высоким профессионалом, мастером бюрократических дел, в то же время с изменением деловой обстановки его личная связь с императором могла легко прерваться. Он был посвящён в такие щекотливые вопросы, как политическая свобода в России, ограничение самодержавия, поэтому, учитывая подозрительный характер императора, он представлял большую опасность для своего собеседника. Сперанский стал бы укором самодержцу, если бы тот задумал отказаться от своих планов.
Потом было многое: ссылка, губернаторство в Сибири, возвращение в Петербург, работа с Николаем I, получение графского титула. Не было лишь одного – возвращения к творчеству в государственных делах. Звезда погасла, остался умелый чиновник…
В отличие от своего брата, Николай I не позволял себе заводить фаворитов, доверенных любимцев у императора не имелось, хотя были люди, более или менее приближенные к престолу. Одним из таких приближённых был Сергей Семёнович Уваров.
С 1810 г. Уваров становится попечителем Петербургского учебного округа, с 1818 г. – президентом Академии наук, с 1833 г. – министром народного просвещения. Однако для нас интересна не его бюрократическая карьера, а те условия, в которых была создана знаменитая формула: «православие, самодержавие, народность», и те последствия, которые она имела для России. Дело в том, что триада Уварова выражала один из вариантов поиска Россией национального самосознания, поиска, которым была занята каждая европейская держава. Эти поиски, с точки зрения Зимнего дворца, становились особенно актуальными потому, что революционные волны сбили с пути страны Западной Европы и России предстояло не только найти свою историческую дорогу, но и указать правильный путь всем народам мира.
Согласно уваровской формуле, православие являлось идейным обеспечением самобытности империи, самодержавие – обеспечением политическим, а народность регулировала и контролировала отношения между ними. При этом Уваров настаивал на том, что традиционный «дух» должен соединяться со всё большей свободой, которая выращивается под сенью трона силами сформированной властью системы просвещения. Слова о свободе странно звучали в России времён Николая I, и когда в Европе в 1848 г. поднялась очередная революционная волна, Сергей Семёнович был отправлен в отставку.
А. И. Герцен назвал время правления Николая I «непростывшим вулканом». Пафос уваровской формулы состоял в тушении костра недовольства и глухого протеста. Она призывала россиян верить и веровать, закалять свои нравственные силы, невзирая на политическую обстановку, вернее, вообще не занимаясь политикой. Это и должно было гарантировать стране со временем справедливое устройство.
Казённый патриотизм? Да, конечно, но ведь и к правительству Уваров предъявлял столь высокие требования, что оно вряд ли могло им соответствовать. А если так, то всё ли в империи было «по-Божески», в соответствии с народным духом? Оказывается, даже правительственные лозунги не так просты и однозначны, если вчитаться в них повнимательнее. Кроме того, уваровская формула резко меняла свой консервативный характер, если ударение в ней делалось не на «самодержавии», а на «народности». Значит, Сергей Семёнович был не так прост, и вряд ли стоит считать его законченным ретроградом.
Венская система
Венская система международных отношений сложилась после победы союзников над Наполеоном и стала результатом работы Венского конгресса. Она устанавливала межгосударственный порядок в посленаполеоновской Европе. Процесс этот был не очень долгим, но весьма сложным, а его последствия во многом определили жизнь континента на последующие 30 – 40 лет.
В основу решений Венского конгресса был положен принцип легитимизма, то есть все традиционные династии возвращались на свои троны и защищались всеми силами союзников. Перекраивая карту Европы, победители Наполеона игнорировали права национальностей, что привело к возникновению в будущем национально-освободительных движений в Италии, Греции, Германии, Польше. В сентябре 1815 г. в Париже был заключён Священный союз монархов России, Австрии и Пруссии. Его участники весьма неопределённо обещали друг другу помощь и поддержку (в основном в те моменты, когда государи столкнутся с неповиновением подданных). К 1817 г. к союзу присоединилось большинство монархов Европы, за исключением Англии и Турции.
Священный союз был создан, но в то же время продолжал существовать и Четверной союз победителей Наполеона (Россия, Англия, Австрия и Пруссия), что не могло не сказаться на европейских делах. Лидерство в них оставалось за Россией и Англией, но если первая могла рассчитывать только на свои силы, то за второй часто шли Австрия и Пруссия. Российское правительство стремилось расширить своё политическое влияние в Европе (особенно на Балканах), Англия и её сторонники не могли этого допустить.
В первые годы существования венской системы Петербург и его партнёры по Четверному и Священному союзам активно пользовались либеральной фразеологией, стремясь предотвратить возникновение революционных и национально-освободительных движений в Европе. Они обращались к монархам с просьбами не возрождать институтов, изживших себя, но чаще всего эти пожелания не находили понимания. Однако в гораздо большей степени начинали сказываться растущие между союзниками противоречия. Особенно ярко они проявились во время греческой революции 1821 г.
Оставаясь верной решениям Священного союза, Россия не только не помогла греческим повстанцам, возглавляемым генералом российской армии А. Ипсиланти, но и осудила попытку греков освободиться от «законной» власти турецкого султана. Этим немедленно воспользовалась Англия, признавшая Грецию воюющей (а не мятежной) стороной и попытавшаяся усилить своё влияние в Средиземноморье. В связи с ситуацией на Балканах в российских верхах произошёл раскол. За давление (вплоть до войны) на Порту высказались: один из руководителей внешней политики России И. Каподистрия, военный министр А. И. Чернышёв, генералы М. С. Воронцов, А. П. Ермолов, П. Д. Киселёв, А. А. Закревский. К более осторожной политике призывали великий князь Константин Павлович, министр финансов Д. А. Гурьев, второй руководитель МИДа России К. В. Нессельроде.
После вторжения турок в Дунайские княжества Россия разорвала с ними дипломатические отношения, но, чтобы не нарушать принципов Священного союза, не объявила Порте войну, а попыталась организовать общеевропейское давление на неё. Для этого в Петербурге в 1824 г. был составлен «Мемуар об умиротворении Греции», наделявший греков широкой автономией. Однако против этого «Мемуара» (и усиления влияния России на Балканах) выступили Англия и Австрия. В результате лишь внезапная смерть Александра I предотвратила русско-турецкий конфликт, а может быть, и распад Священного союза.
Венская система установила в посленаполеоновской Европе новый порядок, при котором правила игры диктовали страны-победительницы Бонапарта. Однако она не могла сгладить противоречий между этими державами и спасти континент от революционных потрясений. Русско-английские, русско-французские, прусско-австрийские разногласия были столь сильны, а попытки замедлить ход истории, сохранив монархии и иноземный гнёт, столь бессмысленны, что венская система должна была рано или поздно изжить себя.
